«Прямо под фресками чинили тракторы»

Храм Илии Пророка в селе Абакумово. Фото: Екатерина Вулих / «Русская планета»

РП побывала в заброшенных храмах Рязанской области

Екатерина Вулих

3 июня, 2015 14:37

15 мин

В Рязанской области есть множество заброшенных храмов, которые разрушаются все больше с каждым днем. Многие из таких уникальных строений ценны в архитектурном и историческом плане. Местные жители мечтают об их восстановлении и без злобы, с деревенской простотой говорят: «В городе народ богаче, там новые храмы прибыль приносят, а у нас что? Прихожане бедные, у нас восстанавливать храмы и служить службы невыгодно».

Церковь Воскресения Господня, что в Захаровском районе, с дороги не увидишь — она не заметна за жилыми домами. Если подъедешь по разбитой поселковой дороге поближе, пробираться к полуразрушенному храму приходится по зарослям репейника и сухой травы. Монументальная, из красного кирпича. Гранитная облицовка по углам обита, в некоторых местах у фундамента разрушена кладка. Давно уже без купола, без креста и без колокола. На крыше растет трава. Потом местные старушки расскажут мне, как плакали в детстве, когда сбрасывали колокол, — было жалко из-за его мелодичного звона.

В церковь можно войти беспрепятственно: одна дверь открыта нараспашку, другой проем и вовсе наполовину разрушен. На стенах и колоннах до сих пор можно увидеть целые фрагменты сохранившейся росписи. Сводчатый потолок покрыт плесенью, кое-где торчит арматура. Под ногами — кучи кирпичной крошки, но кое-где сохранилась и целая мозаика. Сохранились и кованые решетки на оконных проемах.

Немного не вписываются в «интерьер» строительные козлы и сложенные рядком большие камни. Словно кто-то принялся разбирать кирпичные завалы, да и забросил.

Тихо в разоренном храме, только сквозняк посвистывает. Через один разбитый проем виднеются деревенские дома, в дыру в куполе заглядывает солнце.

Если обойти вокруг храма, в одном месте можно заметить обрывки электрических проводов, в другом — лаз в подвал. Судя по всему, его давно уже пытались засыпать. Перед храмом — деревянный могильный крест с поблекшими искусственными цветами. Кто здесь похоронен — пока остается для меня загадкой.

В храме Илии Пророка. Фото: Екатерина Вулих / «Русская планета»

Известно, что в XVII веке церковь в селе уже существовала, село называлось просто Зимино, относилось оно к Михайловскому уезду. Согласно легенде, название возникло во времена Ивана Грозного, когда на этом месте зимовали переселенцы. Потом Зимино разделилось на Старое и Новое, но это произошло немногим раньше строительства церкви. Да и церковь была, естественно, другая. Кстати, кто и когда ее построил — неизвестно. В окладных книгах 1676 года встречается такое упоминание о храме: «…в притче поп и дьячок, церковной земли 15 четвертей в поле, сенных покосов на 15 копен, да в приходе к той церкви состоит 25 дворов боярских детей и двор боярский». Сколько было в приходе «рядовых», крестьянских дворов, не указано, зато указана дань: 1 рубль 19 алтын.

В середине 1770-х местная помещица Пелагея Алексеевна Денисьева построила новую деревянную церковь во имя Воскресения Господня с двумя приделами: в честь иконы Тихвинской Богоматери и во имя святого Георгия Победоносца. В середине XIX века помещик, отставной полковник конногвардейского полка Николай Желтухин построил на месте деревянной каменную церковь, которую мы можем видеть сейчас. В конце 1890-х при ней была создана церковно-приходская школа.

Иду по широкой деревенской улице в надежде отыскать кого-то, кто расскажет подробности существования и разрушения храма. Встречаются люди либо сравнительно молодые, либо неместные, но все отправляют меня «во-о-он к тому дому, к тете Кате Беловой».

Екатерина Матвеевна Белова с удовольствием начинает вспоминать дни своего детства, но замечает, что про храм знает немного:

– Да я девчонкой совсем маленькой была, ходили мы в храм, да. Колокол у нас был звонкий — громче всех колоколов округи. Красивый был звон, мелодичный. Девчонкой-то не сказать, что верила, но в церковь ходить нравилось: красивая она была, величественная, но уютная, хорошо в ней было. Роспись на стенах, иконостасы богатые… А потом коммунисты нас захватили, начали рушить храм. Колокол сбрасывали с колокольни — я так плакала. И другие девочки плакали, жалко было его, как живого. А потом там мастерские сделали, чинили тракторы прямо под фресками. Дверной проем расширили — просто разрушили, чтоб тракторы проезжать могли. А потом и колхоз развалился, и коммунистов скинули — храм в таком состоянии и остался.

В Церкви Воскресения Господня. Фото: Екатерина Вулих / «Русская планета»

Гораздо больше о храме смогла рассказать местная библиотекарь Марина Фирсова, которая несколько лет назад начала собирать материалы из области краеведения.

– Еще ничего не зная об истории храма, мы со школьниками решили иногда убирать территорию вокруг церкви. Потом увидели, как приехали священнослужители из Рязани и установили крест. Оказалось, что это были священнослужители из Михайловского монастыря, а крест установлен на месте захоронения блаженного Феофилакта. Он прослужил священником всего два года, с 1806 года по 1807 год, и начал впадать в безумие.

Известно, что Феофилакт жил подаянием, но мог впасть в буйство и кого-нибудь внезапно побить в базарный день. Его сажали в острог. Как написала в воспоминаниях бывшая настоятельница Михайловского монастыря мать Раиса, «он сидит с большим удовольствием там и поет священные стихи, подержат его и выпустят, а в последние годы его жизни не сажали его уже в острог, напротив, все его уважали». Из воспоминаний той же настоятельницы следует, что в остроге Феофилакт «приходил в себя», «говорил назидательно и не юродствовал» с теми, кто хотел его послушать. Обладал даром прозорливости. Однажды юродивый заболел, к нему пришла одна местная женщина — накормить, поухаживать, а сама думала о тесте, которое поставила дома. «Не бойся, не пересидят твои хлебы», — тут же успокоил ее Феофилакт.

Блаженный строго чтил пост: ничего не ел, уходил в болота и собирал тростник. После одного такого изнурительного поста заболел и скончался. Помещик Желтухин, который слышал много нелицеприятных вещей о себе от Феофилакта, после смерти юродивого взял на себя расходы по его похоронам. Самолично, вместе с помещиком Хлуденевым, нес гроб Феофилакта, затем устроил поминальный стол.

– Мне уже многое удалось узнать о нашем храме, как вдруг случилось настоящее чудо. Моя дочь создала небольшую страничку в интернете, посвященную нашему селу. И мне приходит письмо из Москвы, от внука давно умершей местной жительницы Лидии Ивановны Котовой. В письме — уникальная фотография нашей церкви, сделанная в дореволюционные годы. Оказалось, что он нашел снимок в старом семейном альбоме. На фото храм еще не разрушен, действующий. В каком году сделан фотоснимок — неизвестно.

Храм Воскресения Господня включен в перечень памятников архитектуры Федерального значения. Но этот факт никак не сказывается на плачевном состоянии храма.

Храм Иоанна Богослова, расположенный в соседнем селе Альяшево, виден издалека. Он скорее пугает своими развалинами, чем вызывает чувство сожаления. И почему-то сразу напоминает церковь из гоголевского «Вия», хотя внешне не имеет с той деревянной церковью из фильма ничего общего. Может, виной тому — кладбище, которое граничит прямо с церковными стенами? Или многовековые дубы с высокими елями, отбрасывающие темные тени на разрушенный храм? Или же заколоченные старыми досками оконные проемы так действуют? Может быть, причина в привычном для деревни полуденном безлюдье. Даже заходить немного страшновато, несмотря на солнечный день.

Буквально продираясь сквозь заросли крапивы, лопуха и репейника, нахожу вход. На пороге брошены доски и чья-то замасленная телогрейка. Под ноги попадаются пивные бутылки, рваные пакеты, битый кирпич. Своды купола — черно-зеленые от слоя мха и плесени, в дыру видно небо и верхушка березы. Несмотря на монументальность стен, закрадывается подозрение, что какая-нибудь часть кладки вот-вот разрушится. Или прилетит сверху кусок арматуры. Выхожу на пыльную деревенскую улицу, на душе становится спокойней.

В окладных книгах 1676 года упоминалось, что церковь была деревянной, в приходе знати проживало больше, чем крестьян: «...в селе Вольяшеве в приходе к церкви Богословской показано 49 дворов боярских, 24 двора крестьянских и 15 дворов бобыльских». Каменная церковь с колокольней, покрытой железом, была построена в 1808 году. Упоминание о селе, датированное 1915 годом, гласит: службы проводили священник и псаломщик, их жалование состояло 400 рублей, которые они получали из государственной казны. Церковь владела 38 десятинами земли. Дома священнослужителей были построены на их личные сбережения.

Храм Иоанна Богослова. Фото: Екатерина Вулих / «Русская планета»

История села, в 1553 году именовавшимся Псаревка Вальяшево, начинается со времен Иоанна Грозного. Населенный пункт частично принадлежал Иоанно-Богословскому монастырю, частично самому Иоанну IV — здесь были расположены его псарни. В 1559 году поместье даруется опричнику Третьяку Антонову, сыну Григорову.

В XIX веке село «прославилось» благодаря рассказу «Миша и Ваня» М. Е. Салтыкова-Щедрина. Помещик Вельяшев и его сожительница барыня Кислинская и так были известны всей округе своей жестокостью по отношению к крестьянам и прислуге, а в середине века два дворовых мальчика — Иван и Гавриил Афанасьевы — попытались покончить жизнь самоубийством. Мальчики узнали, что барыня приказала их в очередной раз высечь и решили зарезать себя. Одному удалось свести счеты с такой жизнью, второго спасли. Салтыков-Щедрин, служивший тогда вице-губернатором Рязанской губернии, подал обвинительную записку в Государственный сенат. Но никакого судебного разбирательства не было: Вельяшев и Кислинская остались безнаказанными «за бездоказанностью причин» смерти маленького дворового.

Слава о жестокости местной знати докатилась и до наших дней.

– Старики слышали от своих родителей, что барин был жестокий, но и стариков тех уже не осталось. А про храм некоторые сведения остались. К примеру, слышала, что старый барин проиграл имение в карты некоему Григорову, а родственник Григорова стал настоятелем в храме. Церковь была богатой — с иконостасами, красивой росписью. В 1917 году церковь разрушать не стали, просто закрыли под предлогом борьбы с верой, на самом деле разграбили. Батюшку, вроде, не тронули. Но ему пришлось бежать — как-то ночью погрузил он всех детей на подводу и скрылся. Так говорили старики. А лет 5 назад сюда приезжали потомки Григорова, бродили по развалинам церкви. Сейчас они в Санкт-Петербурге живут, — поделилась с РП своими знаниями местная жительница Надежда Владимировна Манина.

В советские времена, по словам местных, в храме хранились удобрения — гербициды. Никакого ремонта здания не проводилось.

– От храма с гербицидами кошмарный запах шел по всей округе. Да еще кладбище прямо рядом — словом, «пасмурное» место, — заключила собеседница.

Храмы Пронского района, которые мне удалось осмотреть, находятся в откровенно заброшенном состоянии. А несколько веков назад их строили по всем правилам: на самом видном месте, в стороне от жилых домов. Храм Илии Пророка в селе Абакумово хорошо видно с трассы М5, добраться до него очень просто — по тропинке, с одной стороны которой остается небольшое болотце, с другой — темный из-за дождливой погоды пруд. И вокруг храма, и внутри под ногами валяются искусственные цветы с близлежащего кладбища, похоронные венки, даже несколько могильных крестов. В левом приделе почти при входе валяется надгробная плита. Бутылочные стекла и пакеты из-под сока хрустят под ногами. Потревоженные обитатели храма — обычные сизые голуби — недовольно гуркают и испуганно перелетают с одной балки на другую.

На одной из стен главной части красуется надпись «Абакумово», в самом полуразрушенном алтаре не без удивления вижу бумажные иконки, отпечатанные молитвы и несколько церковных свечек. Кто-то здесь побывал совсем недавно. Может быть, местные верующие заглядывают, чтобы поговорить с богом в тишине, в старом намоленном месте?

Церковь Воздвижения честного креста господня в селе Елшино не просто заброшена — она уже разрушилась и стала похожей на древние руины. Построенная в 1818 году, окончательно заброшена в 1930-м. Подножие останков храма облюбовала для пикников, видимо, местная молодежь: вокруг кострища расставлены два кресла и даже кресло-кровать.

Церковь Воздвижения честного креста господня. Фото: Екатерина Вулих / «Русская планета»

Внутрь строения заходить крайне опасно: купол давно уже обрушился внутрь, часть перекрытия свисает, держась на арматуре. Все заросло кустарниками, травой и даже деревьями — скорей всего, обрушение произошло уже давно. Обвалившиеся плиты уже не шатаются под ногами — накрепко вросли в землю, сцепились друг с другом. Промозгло, страшновато и очень грустно. Храм похож на медленно умирающего больного, всеми брошенного человека, который уже даже не кричит от боли и не зовет на помощь. Понимает, что не выгоден в масштабах региональной экономики.

Верующие люди говорят, что и заброшенный храм не теряет своей святой силы, ангел церкви остается с ней после запустения и плачет. А разоряющих храмы обязательно настигнут беды. Складывается ощущение, что увиденные мной церкви покинули даже скорбные ангелы. От безнадеги. В связи с затяжным финансово-духовным кризисом.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе