Новости – Общество
Общество
«Это такой образ жизни. Он затягивает»
Фото: Екатерина Вулих
Почему рязанский «Социальный патруль» не может убедить бездомных вернуться к обычной жизни
16 февраля, 2015 18:15
14 мин
Мобильная служба помощи рязанцам без определенного места жительства работает четвертый год. Трижды в неделю — по понедельникам, средам и пятницам — патруль выезжает на улицы города, в места наибольшего скопления бездомных, и раздает сухпаек, горячее питание, предметы первой необходимости и одежду. В прошлом, 2014 году, по словам сотрудников патруля, было совершено более 400 выездов, около 800 человек получили одежду и обувь, более 3000 человек были обеспечены на какое-то время продуктовыми наборами. Из сотен бездомных, встреченных «Социальным патрулем», всего лишь 19 человек отправились «на побывку» в Центр социальной адаптации для лиц без определенного места жительства, 6 человек получили постоянную работу и общежития. Почему остальные не захотели воспользоваться услугами специалистов Минсоцзащиты, узнавала корреспондент «Русской планеты».
7:30 утра. Люди уже подходят к «пятачку» перед зданием железнодорожного вокзала «Рязань-2», хотя «Социальный патруль» должен подъехать в 7:45. Женщины и мужчины, которым от 20 до 70 лет, кто-то в добротной дубленке, кто-то — в засаленном ватнике. У одних в глазах полная отрешенность и безразличие, у вторых — нетерпение, у третьих — откровенная злоба, но об этом чуть позже.
7:45. По снежной оттепельной мешанине пробирается светло-синяя «Газель» с логотипом «Социального патруля» на лобовом стекле — ромашкой с разноцветными лепестками. Подъезжает и директор Центра социальной адаптации для лиц без определенного места жительства и занятий Светлана Семенова.
«Дежурный по раздаче» Олег вытаскивает из машины складной стол, коробку с консервами и бланки отчетности — бездомные называют свою фамилию и расписываются за полученную помощь, таковы правила. Иначе невозможно было бы вести хотя бы приблизительную статистику.
8:00. Люди потянулись к столу с сухим пайком — рыбным паштетом. Но, заметив фотокамеру, часть людей развернулась в обратную сторону, часть отвернулась — подняли воротник и наклонили головы. Прокатился шепоток недовольства. Рослый мужчина в возрасте чуть за 30 пьяно рыкнул: «Что за цирк с конями?!», двинулся в нашу со Светланой Александровной сторону. Двое парней в штатском культурно взяли гражданина бездомного «под белы ручки» и увели в сторону вокзала.
Светлана Семенова пожала плечами, вздохнула:
– Полицейским приходится с нами дежурить. Видите, мужчина пьян. Никогда не знаешь, чем рейд обернется. Обычно все мирно, но вот камера не понравилась.
Насколько сильно и почему не понравилась камера, я узнала практически тут же, когда отошла в сторону, чтобы не смущать людей.
– А я вам давал разрешение на съемку? Вы у меня спросили? Что, раз мы — бичи, значит, твари бессловесные, нас можно позорить в газетах и по телевизору?! — высокий мужчина говорил возмущенно. И очень нервничал, скажет — отвернется, скажет — пойдет куда-то в сторону.
– Ваши друзья пользуются Интернетом и будут вас стыдить?
– Представьте себе! У меня что — знакомых нормальных быть не может? Я не всю жизнь бичевал, я же человек, что ж вы делаете, вы не в зоопарке.
Я согласилась с возмущенным бездомным и пообещала удалить его снимок. Все же рискнула спросить, почему он оказался на улице.
– А жена бывшая мою квартиру продала, она ж бизнесменша. А я всего лишь Радиотехнический институт заканчивал — не потянул, не умею вертеться. Вот она и…
– А документы целы?
– Цел паспорт. У бывшей жены, она не отдает. Чего унижаться лишний раз? А снимать нас нечего, однокурсники увидят, родственники — зачем позориться?
– Раз так стыдно, почему не обращаетесь в Центр за помощью? Юристы с пропиской разберутся, работу вам найдут.
– Да ничего там не будут делать. Им только галочку поставить в документах.
– Вы пробовали обращаться?
– Нет, но я все знаю. Девки наши говорили. Если б хотели нам помочь, хоть бы ночлежку какую устроили, по 20 рублей за ночь. Вон домов сколько строится, а мы по подвалам и теплотрассам. Все, разговор окончен.
Собеседник распалял сам себя, потом развернулся и ушел к своей компании — нестарой женщине и двум мужчинам. Они сложили все полученные консервы в один полиэтиленовый пакет, раскурили на всех одну «Приму» и отправились по своим делам, тяжело двигая ноги по снежно-песочной тропинке.
– Эх, сейчас часть консервов на «Максимку» (Технический спирт. — Примеч. авт.) обменяют на точке, — грустно констатировал водитель патруля.
– А вас как зовут?
– Просто дядя Миша, — как-то по-отечески улыбнулся он. — Мы уже все их дела знаем наперед, не первый год ездим. Раньше еще на Михайловку заворачивали — они там на теплотрассе прятались от морозов. А сейчас во-о-н за теми девятиэтажками живут в подвалах.
Дядя Миша указал на дома на пересечении Чкалова и Высоковольтной. Компания бездомных уже перешла дорогу и, судя по всему, «стреляла» сигареты у стоящих на остановке людей. Оставшиеся возле социально-патрульной машины никуда не спешили, переговаривались между собой, косо поглядывали в мою сторону и в сторону сотрудников Минсоцзащиты. Прибывали новые нуждающиеся.
– Мы недавно одежду теплую раздавали — термобелье, обувь. Так вот, среди прочих вещей были войлочные сапоги, так называемые «прощай, молодость». Уж когда мы приехали на базу, заметил, что одна пара осталась. Глядь — а оба сапога-то — правые! Значит, я кому-то вручил два левых, и как человек в них ходит? Неудобно ведь. Но ко мне никто так и не подошел, я до сих пор ту «неправильную» пару вожу с собой, вдруг объявится левых сапог. А может, что случилось с ним, нам ведь не докладывают.
– А может быть, просто обиделись?
– И такое может быть, эти люди обидчивы. Я просто ошибся, не разглядел ранним зимним утром, в темноте.
– Все пьющие?
– А как же? — дядя Миша невесело усмехается. — Кто-то пьет больше, кто-то меньше. Но много таких, кто к нам в пьяном виде не приходит, все ж не выходят за рамки приличия. Вон, дедок с лопатой — его сын из дома выгнал, его все знают. Так дед работает дворником, с утра всегда трезв, на «службе» трезв, а вот после работы, как после бани, займи, но выпей.
Дедушка Вячеслав Павлович уже получил свой сухпаек и стоял в стороне от компаний, под деревом. Подошла, заглянула в блеклые беззлобные глаза.
– Скажите, а вы не пробовали добиваться вселения в квартиру с помощью соцработников, полиции?
– А зачем? — без эмоций ответил старик. — Издевательства сына терпеть? Если меня с полицией домой вселят, так тот на мне отыграется потом. Я лучше тут, с народом. Меня не обижают, долблю себе лед на Первомайке потихоньку.
– Сейчас здесь человек 15, это все ваши?
– Всегда бывает больше. Сегодня тепло, да и вы вот с фотоаппаратом…
Действительно, соцработник Олег, раздающий консервы, показывает коробку: в ней еще осталось более десяти банок. Подтверждает, что в морозы подходит гораздо больше бездомных.
– Да еще и суп что-то задерживается, — с удивлением констатирует Светлана Александровна. — Наверное, люди решили, что не будет сегодня первого и чая. С горячим храмы помогают — Крестовоздвиженский, Преображенский, православный приход в честь иконы Божией Матери «Всецарица». Такого еще ни разу не было, чтоб не привезли горячее и не предупредили. Но посмотрите: к нам-то даже никто не подошел, не поинтересовался.
Понемногу удалось разговорить еще несколько человек, остальные отворачивались и отходили, как только я двигалась в их сторону.
В основном, истории банальные. Евгений провел в местах заключения ни много ни мало — 32 года. Вернулся в никуда — родственники давно от него отказались и выписали из квартиры. Мечтает до осени накопить с пенсии 40 тысяч рублей и купить хотя бы полуразвалившуюся хибарку в деревне. Его товарищ по подвалу Николай считает себя человеком домашним, ведь в районе у него есть и дом, и прописка, и даже семья. Уходит бродяжничать «по зову сердца». Зов сердца обычно совпадает с длительным запоем.
– Я, как запиваю, ухожу из дома, чтоб родных не расстраивать. Зачем им на меня, на такого вот, смотреть? А так — пропьюсь вот и вернусь. Скоро уже, — пообещал он.
Сергей долго выпытывал, в какой газете будут про него печатать, когда выяснил, что публикация будет в интернет-издании, облегченно вздохнул:
– Ну, мои знакомые интернетов не знают. Чего вам рассказать? С лета бомжую. А потому что не знаю, как жить дальше, когда все кругом врут и унижают. Я электриком работал в одной конторе за 8 тысяч рублей. Что это за деньги? А мой начальник 80 тысяч получал. За что, он ведь полный долб… Извиняюсь, долдон. И жена меня за такую зарплату унижала, и даже мать. А какое она права имеет, если родила меня от алкаша, а не от министра? Или не от Киркорова, к примеру, — собеседник радостно смеется своей шутке. — От кого родился, тем и станешь, так космос распорядился.
Дальше собеседника примерно 40 лет от роду, что называется, «понесло».
– Нас ведь там (собеседник поднял вверх указательный палец в рваной перчатке) считают тупыми массами, нам и платить не надо, уважать не надо. Кто мы? Да никто! И лучше уж я тут буду, среди «никого», чем дома из-за жены пыжиться, что-то доказывать. Вот у вас муж хорошо получает? А вас саму начальник не унижает, не орет, не обзывается? Тут-то все понятно: достал выпивку, не поделился с братанами, ты дерьмо, а не человек. А «там» хоть всю жизнь будь хорошим и честным, а все равно в дерьме останешься.
Сергей смачно сплюнул, тут же извинился и спросил, нет ли у меня сигаретки. Узнав, что закурить нет, сказал: «Ну во-о-от». И ушел к своим, которые тут же начали выпытывать, о чем рассказывал братан.
Женщина в возрасте на вид от 30 до 50 лет несколько невнятно (из-за отсутствия многих зубов) пробубнила, что живет в подвале с сожителем, потому что муж из дома выгнал и привел другую.
– Муж бил смертным боем, теперь другую лупит до полусмерти. Вызывала полицию, а потом он меня еще сильней за это бил. И ребеночка родить не смогла, потому что все нутро отбито. И чего вы нас изучаете? Лучше б мужа моего бывшего помогли посадить за решетку. Да вы все заодно, чего тут разговоры разговаривать.
Кто такие «мы», и за какое такое «одно», дама не пояснила и представиться не пожелала.
А дальше все закрутилось так быстро, что я упустила из вида всех своих несостоявшихся интервьюируемых.
8:40. Подъехал небольшой автобус, все те же парни в штатском пригласили отоварившихся бездомных проехать в отделение и «откатать пальчики». Нет, не «загнали», не «затолкали», а именно пригласили, пояснив: если за вами нет никаких противозаконных грешков, то давайте занесем ваши отпечатки в базу данных. На всякий случай, чтоб впредь не возникло соблазна. И народ, переговорив между собой, поехал чуть ли не с удовольствием — вроде бы на экскурсию.
Практически тут же рядом остановилась легковушка — «суп подъехал», констатировала Светлана Александровна.
8:50. Совсем рядом раздался глухой удар и послышался звон стекла. За придорожными кустами показался пар из-под капота въехавшей в грузовик машины. Мужчины побежали к месту аварии, дядя Миша подогнал «Газель» к разбитому китайскому внедорожнику, чтобы вытащить его из-под прицепа грузовика… Но все эти меры оказались уже ни к чему – водитель не выжил, у него не было ни единого шанса.
– Боже, какой кошмар. А ведь сегодня пятница, тринадцатое, — воскликнул кто-то за спиной.
– А у нас всю дорогу пятница, тринадцатое, — глухо ответил куда-то в сторону «новый» бездомный, то ли где-то прятавшийся, то ли только что появившийся.
9:00. Подъехали сотрудники ДПС, скорая помощь, пожарная машина — именно ей предстояло вытянуть из-под грузовика искореженного «китайца» и его покойного хозяина.
Нам оставалось загрузиться в авто социальной службы и отправиться прямо к РОВД — несмотря на внезапное вмешательство полиции, бездомные не должны были остаться без горячего супа и крепкого чая. Уже в машине Светлана Александровна рассказала, что в центре адаптации для людей без места жительства в настоящий момент мест нет — заняты все 35 коек.
– В центре мы помогаем бездомным восстановить документы, если они утеряны, найти работу и жилье — хотя бы временное: общежитие или съемную квартиру. У нас люди проходят медосмотр. В большинстве своем наши постояльцы — пожилые люди, уже пенсионеры с массой хронических заболеваний. Таким мы подыскиваем места в областных интернатах для престарелых. В прошлом году обращалась одна женщина — она бомжевала, потому что произошел конфликт с родственниками, а постоянная прописка была. Мы помогли ей наладить отношения с семьей, женщина вернулась домой. Но это, скорее, исключение, в основном встречаются люди без документов и жилья.
По словам Семеновой, безвыходных ситуаций практически не бывает, в центре можно восстановить и документы, и даже поправить здоровье, можно воспользоваться услугами парикмахера, вернуть себе человеческий облик, уважение окружающих, но… «клиенты» не всегда хотят этого.
– Это такой образ жизни. Он затягивает даже тех, кто до какой-то личной трагедии был работящим и непьющим человеком. И не каждый из попавших к нам на адаптацию уверен в том, что его снова не потянет к бродяжничеству. Мы бы рады всем помочь «восстановиться», да не все хотят этого.
К слову сказать, бомжей все же накормили горячим супом, выдали и горячий чай. Причем, прямо перед зданием районного отдела полиции. Но мне уже не захотелось доставать фотоаппарат. Потому что, на самом деле, не в зоопарке.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
