«Люди слишком тупые для этого»

Фото: Мария Забурдаева

Психиатр Рязанского областного психоневрологического диспансера — о предрассудках, шизофрениках и карательной психиатрии

Мария Забурдаева

29 января, 2015 17:49

12 мин

Здание Рязанского психоневрологического диспансера расположилось в одном из самых благополучных районов Рязани — Голенчино. На фоне новых кирпичных коттеджей пятиэтажное здание хрущевского типа выглядит по-советски сурово. На первом этаже довольно пусто, изредка по коридору проходят медсестры в белых халатах и о чем-то переговариваются. Реагируют на человека с фотоаппаратом они одинаково: «Не снимайте, чем меньше людей нас знает в лицо, тем лучше».

По утрам больные собираются у кабинетов. В основном это дети с задержками в развитии и бабушки, страдающие от старческой деменции. На буйных маньяков с заплывшими от алкоголя лицами они не похожи. Потерянные и напуганные, больные ждут своей очереди. В углу коридора, уткнувшись носом в стену, стоит мальчишка лет десяти и издает нечленораздельные звуки.

На втором этаже — спокойнее. Больных здесь меньше. Меня встречает заведующий Организационно-методическим консультативным отделом Вадим Владимирович Комаров. Он чуть ли не единственный врач города, согласившийся на интервью. Незадолго до нашей встречи у меня состоялся телефонный разговор с одним из главных психиатров Рязани. На просьбу помочь с подготовкой этого материала, он ответил: «Общество не готово обсуждать проблемы такого рода. Люди слишком тупые для этого».

Проблем в области психиатрии хватает. Согласно соцопросу ВЦИОМ, за четверть века отношение россиян к людям с психическими отклонениями значительно ухудшилось. С одной стороны, в СМИ душевнобольных показывают опасными для общества. Закрытость психиатрической системы только усугубляет это.

Вадим Владимирович говорит, что схема довольно проста: истории о том, как сумасшедшая мать выкинула своего ребенка из окна, привлечет больше внимания, чем бытовая поножовщина психически здоровых людей. СМИ в первую очередь расскажут что-то необычное.

– Для того чтобы пресса была читаема, людям надо говорить то, что они хотят прочесть. Депутаты — воры, душевнобольные — опасны и так далее. Общество само себя поддерживает в своих идеях. Есть расстройства высоко криминальные, например, алкоголизм или наркомания, а есть пограничные расстройства. Люди с настоящими психическими расстройствами совершают на порядок меньше преступлений, чем здоровые. Они более законопослушны. Им просто не до того. Психически нездоровые люди совершают преступления реже, чем здоровые, а в отношении душевнобольных преступления совершаются чаще. Такие люди зачастую становятся жертвами черных риелторов и тому подобных лиц.

– Почему в России люди с предубеждением относятся к психически нездоровым людям?

– Я думаю, это не российская проблема. Это проблема общемировая. Нет ни одной страны, где мы не встречаемся со стигматизацией, то есть клеймом позора, которое общество негласно накладывает на больных. Отчуждение от психически больных присуще всем цивилизациям — это базовое чувство. Соответственно, чем дальше общество идет по пути толерантности, тем больше оно преодолевает свое естество. Нельзя сказать, что в той же самой Америке к психбольным относятся толерантно. В интеллигентной среде Нью-Йорка — да, возможно. А среди наемных рабочих где-нибудь в Аризоне оно еще хуже, чем у нас.

– Так с чем же связана неприязнь общества к душевнобольным?

– Во-первых, общение с людьми с психическими расстройствами само по себе сложное. Многие из нас сталкивались с этим, когда общались с пожилыми родственниками. На глубоком психологическом уровне душевнобольной воспринимается как чужой, опасный, ненадежный, потому что ты не можешь прогнозировать его действия. Второе — это простой бытовой страх. Например, при контакте с больным мы боимся подвергнуться нападению. Этот страх значительно преувеличен. В свое время у меня была беседа с сотрудниками библиотеки имени Горького. Меня спрашивали, как себя вести с людьми с тяжелыми психическими расстройствами. «Они зачем к вам приходят?» «За книжками». «Много книжек порвали?» «Нет». «А здоровые?» «Да». И, наконец, безумие находится в каждом из нас. Человек в лице сумасшедшего боится собственного безумия. Даже не в том плане, что он тоже сойдет с ума, а того сумасшествия, которое присутствует в нем сейчас. Вступая в контакт с душевнобольным, здоровый человек ощущает резонанс, и это чувство его пугает.

По данным научного центра психиатрии имени Сербского, количество психически нездоровых людей в мире, и в России в частности, продолжает неуклонно расти. В России 40% здоровых людей имеют психические расстройства, которые еще не оформились в болезни. Депрессия — самое частое из них, ею предположительно страдают 10% россиян, это 15 миллионов человек. И 70% из них никогда не обращались за помощью к специалистам.

В Рязани ситуация с психическими расстройствами не такая уж и тяжелая, по крайней мере по официальным данным. Вадим Владимирович включает рабочий стационарный компьютер и зачитывает статистику посещения диспансера. За минувший год в Рязанский областной психоневрологический диспансер обратилось 11 409 человек. Из них — 1995 детей и 409 подростков. На конец года под диспансерным наблюдением находятся 4222 человека и продолжают обращаться за консультативной помощью 5818. Из этих одиннадцати тысяч тяжелыми расстройствами страдает 4000 человек, умственной отсталостью — 668 человек, нетяжелыми расстройствами — 6700 человек.

– Следует понимать, что такое статистика. Статистика измеряет не распространенность заболеваний, а количество обратившихся в медицинское учреждение людей. Есть, например человек с легкой умственной отсталостью, работает он себе штукатуром, женат. Но под диспансерным наблюдением он не находится, за консультативной помощью не обращается. Он где-то есть, но статистика его никак не учитывает. И таких людей много, — отмечает Вадим Владимирович.

Более позитивная динамика прослеживается среди тех, кто впервые обратился в диспансер. За прошедший год выявлено всего 28 случаев шизофрении, 130 случаев психозов позднего возраста и 250 случаев нарушения развития среди детей. Такие низкие показатели по Рязани отражают многолетнюю тенденцию, и существенного роста новых случаев психических расстройств у рязанцев нет.

Основная масса обратившихся страдает нетяжелыми расстройствами, такими как задержки в развитии у детей, неврозы, непсихотические расстройства. А из тяжелых заболеваний распространены болезнь Альцгеймера, сосудистая деменция, тяжелые формы умственной отсталости.

– Как психические заболевания меняются с течением времени? Можно сказать, что в Советском Союзе люди обращались с одними заболеваниями, а сейчас обращаются с другими?

– Сами по себе заболевания меняются. Например, увеличивается количество обращений по поводу психических расстройств позднего возраста. В советское время не было смысла обращаться к психиатру, поскольку отсутствовали какие-либо средства для помощи. Что касается шизофрении, то можно сказать, что она выходит на амбулаторный уровень. Благодаря появлению антидепрессантов больные в тоскливом отчаянии не бросаются на стены, а менее остро переживают свое состояние. Яркие описания больных, которые попадаются в учебниках сороковых–пятидесятых годов, сейчас не встретишь. Все стало более буднично. Также все чаще встречаются жалобы соматического характера. Физические ощущения преобладают над психическими жалобами. Можно сказать, что со временем заболевания «отелесниваются».

Еще одна проблема, с которой сталкивается современная психиатрия — нежелание людей обращаться в психиатрические учреждения. Многие психические расстройства можно предотвратить, или, по крайней мере, облегчить, если больной вовремя придет к врачу. Но больные не спешат это делать из-за того, что это может ограничить в социальных правах, повлечь за собой проблемы с трудоустройством, сложности в получении прав и так далее. Во-вторых, психиатрические больницы обросли большим количеством мифов из-за чего люди с отклонениями боятся превратиться в «овощей» или того, что они больше не смогут вернуться к нормальной жизни.

– Все, что касается ограничения в социальных правах — это, конечно, миф, — с уверенностью говорит Вадим Владимирович, — Есть ряд тяжелых психических расстройств, которые подразумевают некоторые ограничения. Но, в основном, человек с тем же самым неврозом, может нормально существовать в социуме, работать, сдавать на права. Никто проверять его не будет. Если страх больного исходит из того, что есть какие-то препараты, под действием которых больной превратится в овощ и останется в больнице навсегда, — это конечно чепуха. Препараты, в том числе применяемые в психиатрии, имеют побочные эффекты. Ну, а что те же самые гормоны их не имеют? К сожалению, утрата социальных связей, эмоциональные дефекты, разрушение психики связаны не с применением препаратов, а с тем, что болезнь прогрессирует. Это как с сахарным диабетом или гангреной.

– В свое время так называемая карательная психиатрия сильно подорвала доверие общества к психиатрам. Что вы об этом знаете?

– Вопрос очень неоднозначный. Общество использовало психиатрию для дискредитации своих врагов. К примеру, в свое время Николай I, прочитав творение Чаадаева, сказал, что такое мог написать только безумец. Петра Яковлевича освидетельствовала комиссия врачей и признала у него наличие психического расстройства. Судя по описанию биографии Чаадаева, психическое расстройство у него действительно было. Но то, что он написал — это далеко не бред сумасшедшего. Взять ту же самую Валерию Ильиничну Новодворскую. Нуждалась она в принудительном лечении? Наверное, нет. Несла она чушь? Наверное, нет. Была ли она здорова? Наверное, нет. Сложность вопроса в том, что людей наказывали не за то, что они больны, а за то, что они говорили правду. Но с другой стороны они совершали уголовное преступление — занимались антисоветской агитацией и пропагандой. Психиатрия в этом плане сильно замаралась.

– А в Рязани это было?

– Не было такого, чтобы здоровых людей клали в психиатрическую больницу по политическим мотивам. Было другое: больные, которые по определенным причинам были склонны писать письма, прошения, жалобы. Накануне визита какого-нибудь Хрущева давалась команда из КГБ, и этих людей госпитализировали в больницы, пока Хрущев не уедет. Это делалось для того, чтобы они не выкинули какой-нибудь номер, не организовали пикет, в общем, не портили вид. Конечно, все это глубоко неправильно, незаконно и нечестно. Это использование медицины с полицейской целью.

- Можно ли с уверенностью сказать, что сейчас нет карательной психиатрии? По крайней мере, в Рязани?

– В Рязани однозначно нет. Если обратиться к словарю, то карательная психиатрия — это психиатрия, которая используется в политических целях. В рамках Рязани такое трудно представить. Но в целом все сложнее. Тот же самый Косенко, страдающий хроническим психическим расстройством, инвалид второй группы по психическому заболеванию идет на митинг на Болотной и привлекается к ответственности за совершение противоправных действий. Далее вопрос решается на этапе следствия. На этот момент не доказано совершение противоправных действий, они ему инкриминируются. Спрашивается, если будет доказано, что Косенко их совершал, должен ли он нести ответственность наравне с остальными?

Вадим Владимирович объясняет, что Косенко поместили в психлечебницу не по правительственному указу, а потому что он действительно болен и его адвокаты апеллировали к тому, что из-за болезни ему должны быть созданы особые условия. Когда зашел вопрос о его вменяемости, то, конечно же, инвалида по психическому заболеванию признали невменяемым. Тем не менее, либеральная пресса начинает раздувать скандалы такого рода, что возрождается карательная психиатрия, и здорового человека за то, что он пошел на Болотную площадь, заперли в психбольнице. Но это упрощенная трактовка.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе